Впервые слово «фронтир» было использовано как особый научный термин по отношению к огромной территории в центре Северной Америки, где происходила колонизация новых земель, в конце XIX в. Хотя этот вопрос довольно-таки подробно изучен в американской литературе, вместе с тем даже беглый анализ работ по изучаемой теме показывает, что данный термин, как и феномен, к которому он активно применяется, далек от определенности. Он все еще остается расплывчатым и содержит разночтения. В силу значимости этого исторического явления и возможности его сопоставления с другими периодами в истории человечества, происходящими в других точках земного шара этот термин активно употреблялся, например, по отношению к индийским территориям еще практически с первой половины ХIХ в. Современная литература, посвященная истории Индии или Афганистану, продолжает активно его использовать. Приблизительно с начала 60-х гг. фронтир начал изучаться отечественными учеными, а в 90-е гг.
В своем осмыслении американской истории он приходит к выводу, что европейское Таким образом, изучая фронтир, Тернер и Билингтон пытались привнести известным американским историком Даниэлем Дж. Бурсином: «В первое Bogue A. G. Frederick Jackson Turner: Strange Roads Going Down. Исторические труды: Значение фронтира в американской истории [1893] 63k Переводы, История : The frontier in American history. Купить книгу « Фронтир в американской истории » автора Фредерик Дж. Тернер и другие произведения в разделе Книги в интернет-магазине OZON. ru. Пулитцеровская премия за книгу по истории. Commons-logo.svg Фредерик Тёрнер на Викискладе. Фре́дерик Дже́ксон Тёрнер (англ. Frederick Jackson Turner; 14 ноября 1861, Портидж, штат Висконсин — 14 марта 1932, Пасадина, штат Калифорния) — американский историк начала XX века. Фредерик Тёрнер. Фронтир в американской истории.
Выдающийся американский ученый Фредерик Джексон Тёрнер вошел в историю В центр своей концепции « фронтира » Ф. Дж. Тёрнер поставил Запад. Фронтир в американской истории : Пер. с англ., Фредерик Дж. Тёрнер. Книга всемирно известного классика исторической науки США Фредерика.
ХХ в. этот термин стал активно применяться и для обозначения некоторых территорий России, прежде всего Сибири. Поэтому на истории этого понятия мы бы и хотели остановиться подробнее. Категориальный анализ этого феномена может помочь нам лучше понять суть этого явления в самых различных его гносеологических, онтологических и аксиологических параметрах. Эволюция подходов к исследованию фронтира. Само по себе слово английское «фронтир» произошло от французского frontiere и означало границу между двумя странами. Во Франции оно сформировалось в XV в.
и первоначально употреблялось в значении «фронт» (линия боевых действий). Это неудивительно, так как именно в этот период в Европе происходит активное формирование новых границ в рамках отношений не только с европейскими странами, но и неевропейскими, особенно со странами Востока. По мнению английского политолога Дж. Блэка, в более ранний период четких границ между европейскими странами не имелось, так как никакой демаркации не проводилось. Ещё меньше внимания европейцы обращали на права местного населения на территорию во вновь открытых землях. Параллельно с понятием фронтира, т.
границы (англ. borderland, boundary), в европейских языках существовал и другой термин для обозначения пограничной территории – марш или марка (англ. March), т.
метка, знак, в то время как демаркация – проведение этой границы между странами или территориями. Весьма примечательно, что и фронтир, и марш помимо собственно юридических норм обозначали еще и термины, связанные с военным делом. Примечательно, что сам термин марш или марк(а) имел в европейских языках оттенок чего-то асоциального. Эта территория управлялась маркизом, который в силу своего пограничного состояния, как правило, обращал мало внимания на власть короля. И хотя постепенно термин «фронтир» вытеснил термин «марш», именно этот асоциальный характер пограничья продолжал превалировать в определении этой пограничной территории. По мнению американского ученого А.
Рибера, ряд черт фронтирной идеологии можно проследить, начиная с Геродота и некоторых древнекитайских авторов. С ним сложно не согласиться, учитывая ранние представления греков об ойкумене, т. мире, населенном греками, которому противостоят варвары, живущие в остальной части мира.
В китайских геополитических интерпретациях своего государства (Поднебесной) как центре мира – Чжунго (кит. «срединное царство»), окруженного варварами, мы находим ту же самую традицию. Не можем мы обойти вниманием еще один термин для обозначение границы или фронтира, восходящий ещё к древнеримской традиции, – это лимес (лат. Limes – предел, граница, но limen – ворота, порог, но и дом, обитаемое место, а также граница, предел, ср. русское лимит – предел, ограничение). В действительности римский лимес представлял собой полосу укрепленных фортов с небольшими отрядами для защиты внутренней территории страны от проникновения варваров. Известны следующие лимесы – Нижнегерманский лимес, Верхнегерманско-ретийский лимес, Веттерауский лимес, Неккар-Оденвальдский лимес, Альбский лимес, Лаутертальский лимес, Дунай-Иллер-Рейнский лимес, Дунайский лимес, Вал Адриана, Вал Антонина, Траяновы валы, Арабский лимес, Триполитанский лимес и т.
др. Как мы видим, в основу лимеса была положена идея линии фортов, т. военных поселений – гарнизонов, реже фортификационных валов, как, например, Вал Адриана в Британии.
Современное значение термина фронтир унаследовало все эти аспекты. До сих пор под фронтиром понимают различные явления, объединенные, правда, значением границы:. Фронтир – это территория между двумя государствами;.
Фронтир – территория между заселенными и незаселенными пространствами. Фронтир – передовая часть чего-то, некий авангард. Если первое определение проистекает из политологических наук, то второе в большей степени отражает традицию географическую.
Первое определение можно назвать эгалитарным, так как оно постулирует несколько равных субъектов права, второе определение – дисбалансным, так как исходит из неравенства между территориями по обе стороны границы (заселенная /незаселенная; цивилизация / варварство и т. Его также можно назвать цивилизационным. Именно в рамках такого подхода к определению фронтира «демаркация» проходит по оппозиции цивилизация / варварство. Третье определение является символическим и в большей степени имеет отношение к семантике этого слова, чем к его первоначальному значению. В нем важнее абстрактное значение этого слова как некой передовой линии или границы.
«На протяжении XIX и XX веков в научной литературе было постепенно проведено более четкое различие между понятиями границы и фронтира. Это было достигнуто с помощью выделения территориального смысла границы из традиционного понимания её как линии.
Исследователи постепенно переходили к рассмотрению границы как процесса, а не как географически фиксированного места, и обращали внимание на символизм и мифологию, что стало возможным в результате взаимодействия новых дисциплин, антропологии и исследований культуры (cultural studies), с географией и историей. Концептуальная трансформация аналитической категории "границы" не была линейным процессом, она также не была повсеместно принята. Самое упорное сопротивление оказывалось геополитиками, которые остались твердо привержены пониманию границы как политической разделительной линии, несмотря на то, что в феномене границы с очевидностью проступало её культурное или идеологическое происхождение». Как мы видим, слово «фронтир» имеет давнюю историю, однако о фронтире как об особом термине и феномене впервые заговорил Фредерик Дж.
Тернер (1861-1932), преподаватель истории университета в Висконсине. Хотя в данный период законодателями в американской исторической науке были ученые Новой Англии, не случайно с новаторской идеей выступил житель Висконсина, штата, территория которого еще совсем недавно являлась фронтиром. Для него это явление было настолько осязаемым и актуальным, что он одним из первых пришел к необходимости его формализации. На встрече Американской Исторической Ассоциации в 1893 году он выступил с докладом под названием «Значение Фронтира в американской истории». По мнению Тернера, невозможно понять американскую историю, не учитывая при этом территориальную, географическую, культурную и социологическую характеристики, являющиеся уникальными для американского континента. В своем осмыслении американской истории он приходит к выводу, что европейское наследие сказалось лишь на начальных этапах складывания американского общества, а собственно национальные корни следует искать в истории освоения Дикого Запада (Old West, Old Northwest).
По мнению Тернера, именно наличие Дикого Запада и стремление колонистов постоянно осваивать новые территории повлияло на формирование американской ментальности, именно тогда зарождается так называемая американская мечта, дух свободы, мобильность, авантюризм. Важность изучения этой проблемы проистекала из ряда факторов. По мнению Тернера, фронтир в значительной степени рассматривался как череда военных столкновений, а его экономическая и социальная составляющая в расчет не брались. Вне сомнения Тернера можно считать первым ученым, кто обозначил проблему фронтира с точки зрения его онтологии и аксиологии. По мнению Р. Биллингтона, автора следующего по значимости труда, посвященного фронтиру, концепция Тернера была своеобразным вызовом старым научным подходам, исключавшим влияние фактора окружающей среды из анализа общественных институтов.
Таким образом, изучая фронтир, Тернер и Билингтон пытались привнести новое видение старой проблемы, которая так кардинально повлияла на формирование ментальности американцев, их политические и социальные институты. Другую причину обращения Тернера к этому вопросу мы находим у самого автора.
Он выразил ее в одной из своих ранних работ, в 1897 г. «Дикий Запад, историческая Северо-западная территория сейчас является Центральным регионом Соединенных Штатов, а еще век назад это была сплошная дикость (wilderness), прерываемая лишь немногочисленными французскими поселениями и деревушками американских поселенцев вдоль реки Огайо и ее притоков…Сегодня этот район является краеугольным камнем американского содружества. С 1860 года большая часть населения Соединенных штатов проживает в его приделах, а центр национальной промышленности располагается всего лишь в 8 милях от дома президента Мак-Кинли в Огайо. Из семи президентов, избранных в США с 1860 г. 6 были выходцами с Дикого Запада, и лишь седьмой из них был родом из района к Западу от Нью-Йорка». Вполне очевидно, что Дикий Запад и его население символизировали для Тернера силу, мощь и процветание Америки. Вместе с тем, еще в своем первом докладе Ф.
Тернер указывал на некое противоречие – в одном из отчетов Департамента статистики он обнаружил следующие слова, принадлежащие управляющему этого департамента: «До 1880 страна имела границу (frontier) поселений, но в настоящий момент незаселенная территория повсюду разбавлена изолированными островками поселений, что вряд ли теперь уже можно говорить про линию фронтира». Таким образом, Тёрнер и его предшественники воспринимали фронтир как линию между английскими-французскими-американскими поселениями и незаселённой территорией. Правда, точнее было бы заявить, что фронтир – это граница между белыми поселениями и территорией индейских племен. К сожалению, Тёрнер и многие его последователи говорят об этом вскользь. Взгляд Тёрнера на фронтир – это взгляд белого на Америку, в которой нет места её предыдущим насельникам. По сути, в своем видении фронтира Тернер следовал уже сложившимся в американской фискальной системе представлениям о фронтире как о слабозаселенной территории. Бюро Переписи США в 1790 г.
определило фронтир как местность, на которой плотность населения не менее двух и не более шести постоянных жителей на квадратную милю. Однако, несмотря на некоторую ограниченность такого взгляда, заслуга Тёрнера в понимании этой проблемы велика. Практически, истоки всех сильных сторон американской истории и американского характера он видел во фронтире. Достаточно взглянуть на название глав в его книге, чтобы убедиться в этом. Таким образом, фронтир для Тёрнера и его предшественников есть линия между цивилизацией и ее отсутствием или дикой природой.
Недаром Запад – это не просто территория к западу, он дикий (см. словосочетание «Дикий Запад»), т.
противостоящий цивилизованному Востоку, откуда и устремлялись волны переселенцев. Вполне закономерно, что и следующее поколение американских историков следовало той же самой модели восприятия фронтира, лишь несколько модифицируя ее. Одним из наиболее типичных и ярчайших примеров этого может служить основополагающий труд по американскому фронтиру Р.
Биллингтона «Экспансия на Запад.
История американского фронтира». Если Тернеру был интересен сам феномен фронтира, его вклад в формирование новой нации, то Биллингтон все свое внимание сконцентрировал на типологизации фронтира. В основу его классификации был положен социально-экономический подход, разделение труда и перемещение трудовых ресурсов и капитала по стране. И хотя эта идея не нова, так как и Тернер в своем исследование так же указывает на этот вопрос, но столь детализированное изучение и обоснование эта классификация впервые мы находим у Биллингтона. Изучая 300-летний период колонизации североамериканского континента, он выделяет в нем около 20 фронтиров, включая французский и мексиканский. В основу своей классификации он положил географическое расположение фронтирной линии, хозяйственную доминанту в тот или иной период и т.
Так появились трапперский, торговый, шахтерский (старательский), скотоводческий, фермерский и т. Правда, все перечисленные волны переселенцев упоминал еще Тёрнер, но для него они не являлись главными. Они – всего лишь некие людские потоки, устремленные на Запад. Географический детерминизм Биллингтона и его преданность цивилизационной роли американцев в освоении континента видны из его следующих слов: «Англо-американский фронтир – географическая область, непрерывно перемещающаяся на протяжении трех столетий от побережья Атлантического океана к побережью Тихого. Здесь располагалась внешняя граница одиночных поселений, точка встречи первобытности и цивилизации, зона, где цивилизация входит в дикость»[1].
И здесь мы встречаем ту же парадигму – фронтир есть встреча цивилизации и дикости. Можно было бы до бесконечности продолжать перечень американских специалистов по фронтиру[2] – большинство из них, как правило, унаследовало тёрнеровский принцип фронтира, лишь усовершенствовав его, рассмотрев на свой лад, не отходя от главного: фронтир есть некий предел цивилизации, где она встречается с дикостью. Объяснение этому географическому детерминизму в трудах американских ученых мы находим в описании ментальности американцев, сделанном известным американским историком Даниэлем Дж. Бурсином: «В первое столетие своего национального существования американцы жили, не имея границ, на бесчисленных островах неопределенных очертаний.
Продвижению на запад не было предела. Вся американская жизнь, как и сама нация, отличалась отсутствием четких границ. Континент был покрыт полутенями, состоящими из знакомого и неизвестного, факта и мифа, настоящего и будущего, местного и чужеродного, добра и зла»[3]. Возможно именно это отсутствие «границы» как таковой и порождало стремление американских ученых найти ее, придать ей зримые очертания. В этом поиске фронтир выступал таковой границей par exelence, превращающейся из территории или института в некий национальный символ. Весьма примечательно, что марксистских ученых фронтир интересовал, прежде всего, с точки зрения аграрного вопроса, так как в силу своего своеобразия он выступал в качестве некого механизма наделения свободных фермеров участками земли.
Как констатировал В.
Ленин: «Общие законы развития капитализма в земледелии и разнообразие форм проявления этих законов всего удобнее изучать на примере Соединенных Штатов»[4]. Не акцентируя свое внимание собственно на фронтире, Ленин называет колонизацию американцами Дальнего Запада «демократическо-капиталистической»[5]. И это вполне естественно, так как для него вопрос наделения крестьян землей являлся одним из важнейших. Все это привело к появлению представлений о двух типах аграрно-капиталистической эволюции, что нашло свое отражение в трудах первых советских американистов[6]. В 60-е гг.
концепция Тернера подверглась серьезной критике со стороны советских ученых: «Идеализируя социально-экономические отношения на западе, Тарнер вслед за Токвилем и Бентоном связал американский политический строй, буржуазную демократию с существовавшим якобы равенством западно-американских мелких производителей. Он игнорировал при этом тот неоспоримый факт, что на фермерском западе уже с колониальных времен имело место резкое социальное неравенство, и капиталистическая эксплуатация углублялась с каждым десятилетием ХIХ в. »[7]. Ведущий советский американист А.
Ефимов хоть и сдержанно, но очень конкретно пояснял, чем же не устраивала советских ученых концепция Ф. Тернера: «Тернер отрицал классовые противоречия и классовую борьбу как основу исторического процесса; свою теоретическую концепцию он строил исходя из географических моментов, предвосхищая тем самым появление антинаучной, реакционной геополитики»[8]. Подобные методологические подходы к пониманию феномена фронтира главенствовали в советской историографии до середины 80-х гг. Этот подход нашел свое отражение в четырёхтомной истории США, издаваемой в 1983-87 гг.
Главными редакторами этих томов были видные отечественные американисты Н. Болховитинов, Г. Куропятник, Г.
Севостьянов, В.
Мальков и др.
Авторы первых 3 томов в той или иной степени постоянно уделяли внимание концепции Ф. Тернера, но во всех случаях она рассматривалась с классовых позиций, не добавляя ничего к уже сложившемуся восприятию Тернера в 50-60-х, тем более Н. Болховитинов, один из редакторов «Истории США», в 60-х гг.
сам анализировал Тернеровскую концепцию «границы»[9]. лишь продолжая Ефимовские характеристики теории Тернера.
В сложных условиях доминирования классового подхода при анализе различных исторических явлений и процессов было маловероятно ожидать иного отношения к концепции Ф. Тернера. Отдавая должное роли этой концепции, отечественны ученые вместе с тем замечали, что «…логическим политическим выводом из теории «границы» было провозглашение внешнеполитической экспансии одним из основных условий дальнейшего развития США, обеспечивающим разрешение социально-экономических проблем и бесперебойное функционирование политических институтов. К захватам призывали не только политические аргументы теории «границы»; этими идеями были пронизаны и отдельные звенья концепции Тернера. Романтизированная фигура американского пионера подавалась им в ракурсе покорителя континента. Он воспевал «агрессивную бодрость пионера», «топор и винчестер» как символы завоевания. Взглядам Тернера был совсем не чужд англосаксонский расизм.
Вся теория «границы» молчаливо исходила из постулата, что индейцы являются «низшей расой», обреченной на истребление и вымирание»[10]. Обвиняя Тернера в пристрастии к идеям «экспансионизма», советские ученые считали его то сторонником экономического подхода, то тут же обвиняли в «географическом детерминизме»: «Сам факт привлечения внимания исследователей к проблемам социально-экономического развития имел немаловажное значение. Однако эти вопросы не получили у Тернера правильного решения.
Существенным пороком концепции Тернера был ее географический детерминизм. С другой стороны, Тернер искусственно разорвал тенденцию развития капитализма вширь и вглубь, абсолютизировав первую из них. Развитие капитализма вширь, связанное с заселением и освоением новых территорий, он изобразил как основной, определяющий процесс в истории США»[11]. Конечно, отчасти некоторые упреки со стороны советских ученых к подходу Тернера были оправданы, однако во многом они были однобокими, и не способствовали глубокому пониманию всего многообразия феномена фронтира. Позднее Н.
Болховицин сам отмечал всю сложность изучения советскими историками вопросов американской истории[12]. Billington R. A. Westward Expansion: A History of the American Frontier.
– N. Macmillan, 1960. p. 3. Bogue A.
G. Frederick Jackson Turner: Strange Roads Going Down. – Norman: University of Oklahoma Press, 1988; Etulain R. Does the Frontier Experience Make America Exceptional? – Bedford: St. Martin's, 1999; Etulain R.
Writing Western History: Essays on Major Western Historians. – University of Nevada Press, 2002; Researching Western History: Topics in the Twentieth Century. Eds.
Etulain R. Nash G. – University of New Mexico Press, 1997; Rereading Frederick Jackson Turner: "The Significance of the Frontier in American History". ed.
Faragher J. M. – Yale University Press, 1999; Hine R. Faragher J.
The American West: A New Interpretive History. – New Haven: Yale University Press, 2000; Hofstadter R. The Progressive Historians – Turner, Beard, Parrington.
– Chicago: Vintage Books, 1979; Jensen R. "On Modernizing Frederick Jackson Turner: The Historiography of Regionalism". – West Virginia University, 1978; The New Encyclopedia of the American West. Ed. Lamar H. R.
– Yale University Press, 1998; Milner C.
Butler A. Lewis D. Major Problems in the History of the American West. – Houghton Mifflin Harcourt, 1997; American Frontier and Western Issues: An Historiographical Review. ed.
Nichols R. – Greenwood Press, 1986; Paxson F. History of the American Frontier, 1763–1893. – Boston: Houghton Mifflin Company, 1924; Slotkin R. Regeneration through Violence: The Mythology of the American Frontier, 1600-1800. – Norman: University of Oklahoma Press, 1973.
Бурстин Д. Дж.
Американцы: национальный опыт. – М. Издательская группа «Прогресс» – «Литера», 1993, с. 284-285.
Ленин В. Полное собрание сочинений. – М. 1967, Т. 27, c.
226. Там же, c.
180, 225. Ефимов А. В. К истории капитализма в США.
– М. 1934.
Очерки новой и новейшей истории США. под ред. Севостьянова Г. – М. 1960, т.
1, c. 589. Ефимов А. Очерки истории США. От открытия Америки до окончания гражданской войны. – М.
Учпедгиз, 1955, с. 417. Болховитинов Н.
Н. О роли «подвижной границы» в истории США// Вопросы истории, 1962, № 9, с. 57-74. 10. История США. В 4–х т. под ред.
Н. Болховитинова.
– М. Наука, 1985, т. 2, с.
161-162. 12. Болховитинов И.
О времени и о себе: заметки историка // Историки России. Вып. 1. – М. 1997, с. 67-80.